Профессиональный анекдот подкинули:
- Я преподаю рукоблудие... Ой, рукоприкладство... Да что ж такое, рукоделие, конечно!

@темы: дурдом

---

Уфф, бля.
Пол-дня убила на выкладку.
Ещё бы по КиШу с фикбука оставшееся перетащить...

---

Название: Элли будет на пиру
Бета: Felis caracal
Размер: драббл, 515 слов
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: Элли Смит, овечки Изумрудной страны
Категория: джен
Жанр: чëрный юмор, ужасы
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Краткое содержание: После победы Элли зовëт на праздничный пир всех-превсех



- А я всегда говорила, всегда говорила, что она особенная!
Ох уж эта Бетти, старуха, подлиза и завистница.
- Не зря еë назвали в честь самой Феи Убивающего Домика!
"Да слыханное ли дело - в честь такой великой феи простую овечку называть! Много о себе думаете!" - вот что она говорила, эта Бетти.
А теперь-то, конечно, языком метëт. Теперь, когда Элли пригласили на пир. Уж теперь-то, после того, как Фея Элли вернулась, как навестила свою тëзку, которую помнила ещë маленьким ягнëнком. А теперь Элли почти взрослая овечка в прекрасных розовых кудряшках. И Фея долго расспрашивала овечку о еë житье-бытье, погружая руки в эти приятные кудряшки, прижимаясь к ней щекой. Элли рассказывала Фее, как щипала травку и пила водичку, старалась расти хорошей овечкой и стать полезной хозяевам. Раз пять пересказала, ведь дни еë были похожи один на другой: день на лугу, ночь в сарае. Вода всегда была свежей, погода прекрасной, а если люди хмурились, говоря о чëм-то своëм, так это их дела, овцы и слов-то таких не знали. Война, дуболомы, налоги...
- Я хорошая овечка? - всë спрашивала Элли.
Фея кивала, хвалила еë, тоже всë незнакомыми словами.
- Я попаду в рай? - наконец осмелилась спросить овечка.
Остальные овцы зашумели. Спрашивать такое было нехорошо, проявлять наглость, гордость. Даже Фея ответила не сразу, призадумалась.
- Нам в приходской школе (ещë непонятные слова!) говорили, что у животных нет души. Наверно, потому что наши животные говорить не могут. Ты попадëшь в рай, конечно, милая.
Но у Феи тоже были дела, как у всех людей. Не живëтся им, людям, нет бы просто пастись да спать.
Элли дразнили другие овцы, говорили, что теперь она точно не попадëт в рай, потому что задирает нос. А потом пришëл жрец и сказал, что Элли зовут на пир. Фея победила Урфина, и у людей будет праздник. И Фея велела звать всех-всех, и скромную овечку тоже.
Вот это было чудо так чудо.
Элли, правда, не знала, кто такой Урфин.
- Как же она его без рогов забодала? - спросил совсем маленький ягнëнок.
- То людские дела, не нам в них лезть! - шикнула на него Бетти. Злилась, что еë никогда не позовут на пир, из всего стада никто и не застал времëн, когда она народилась. А на алтарь попадают только молодые, жрецы первыми выбирают самых лучших.
Мало того, Фея хотела перед пиром ещë разок поговорить со своей подружкой.
- Ты увидишь Изумрудный Город, - пообещал ей хозяин.
Город - это вроде большой деревни, там кругом изумруды, зелëные, как свежая трава, блестящие, как утренняя роса. Красиво. Так-то! Она ляжет на алтарь не в простом деревенском храме, а в самом дворце!
*
Элли, Фея Убивающего Домика, сидела во главе пиршественного стола. Страшила и Дровосек, по бокам от неë, сами не ели, но всë подкладывали ей кусочки повкуснее.
- А где же та милая розовая овечка? Такая хорошенькая она стала с позолоченными копытцами, с алой ленточкой на шее, со звонким бубенцом! Принарядилась для пира, а всë не идëт! Перед зеркалом вертится, ещë больше прихорашивается?
- Она уже готова!
Страшила махнул рукой, и два поварëнка, погоняемые Фрегозой, опустили на стол тяжëлое фарфоровое блюдо с расписной крышкой.
- Пахнет вкусненько. - Тотошка потянул носом воздух и облизнулся.
- Вот и Элли, - радостно сообщила Фрегоза, поднимая крышку. - Она же обещала, что будет на пиру!

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: Отступники
Бета: Felis caracal
Размер: драббл, 661 слово
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: овечки Волшебной страны
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть персонажей
Краткое содержание: Думаешь, трава растëт, мечтая, чтобы ты еë съела?


- Зачем, зачем я тебя послушалась? - слабо блеяла Фиалка. - Любовь делает нас глупыми.
Они забирались всë выше в горы, травы здесь почти не было, только мох, да лишайники, да островки холодного и белого, которое походило на соль, но, если лизнуть, превращалось в воду.
- Там смерть, - просто отвечал Черныш.
- Всюду смерть, - жаловалась Фиалка.
- Я тебя не отпущу. Я тебя люблю.
- Я сама не уйду. Я тебя люблю.

*
Когда Черныш узнал, что Фиалку ждëт алтарь, он сошëл с ума.
- Давай убежим, - сказал он Фиалке. - Я не хочу, чтобы тебя убили.
- Глупый, - засмеялась Фиалка. - Меня избрали, это большая честь. К тому же убегать нехорошо, хозяин будет волноваться.
- Пусть поволнуется, ему полезно! - прикрикнул на неë Черныш. - Долго будем собираться - поймают и на алтарь силком потащат! Что, разве можешь ты отказаться?
- Кто же отказывается от такой чести? Пастухи на нашей стороне, они смотрят, чтобы мы себя правильно вели, спасают от соблазнов! Кто убегает, тот в рай не попадает!
Черныш затопал копытами, замотал едва пробившимися рожками.
- Фиалка, Фиалка, не надо тебе в рай!
- А что же мне надо?
- Быть со мной, родить много, много ягнят.
- Для чего? Какой смысл будет в их жизни без веры? Мы честно трудимся всю жизнь, а лучшие...
- Лучшие - всего лишь пища для них! Ты думаешь, трава растëт, мечтая, чтоб ты еë съела?
- Нет! - охнула Фиалка. - Она просто растëт! Она глупая!
- И мы будем просто жить! Будем глупыми, Фиалка! Будем сумасшедшими! Но счастливыми!

*
Они много нагрешили.
Они убежали. Фиалка отказалась от чести Жертвы.
Хозяин не выбирал их парой друг для друга.
Они лгали встречным людям о том, куда идут. Крали чужое сено.
Боги в наказание послали им Дикого Зверя.
Старики говорили, что пока не было хозяев, некому было защитить овечек от диких зверей, и надо быть благодарными. Черныш однажды спросил, что за разница, зверь тебя сожрëт, или человек. Что за любовь и забота, которые кончаются убийством? Правда ли, что хозяева друзья овцам? Ужас что тогда началось.
Птицы, с которыми любила болтать Фиалка, рассказывали, будто бы где-то там дикие звери ещë не перевелись. И вот Черныш завëл еë в такую дальнюю даль! И собирался ещë дальше, за горы, вроде холмов, только выше, туда, где совсем нет людей. Если бы их не спас человек, человек другого цвета, зверь сожрал бы их и не подавился. Худой, рыжий в полоску, с такими зубами, что Фиалка прямо чувствовала, как они вопьются... Тогда она подумала про алтарь. И про то, что Черныш ведëт еë в Безлюдье. А водятся ли там звери? Кто защитит там их с Чернышом, их маленьких, ещë не родившихся ягнят?
Она хотела жить.
- Бежим! - крикнула она Чернышу, и они убежали, бросив человека драться со зверем.

*
Они стали осторожными. Пробирались с оглядкой. Спрашивали дорогу и новости у птиц. Обошли новых, разноцветных, людей. У этих людей не было храма, зато были и дома из шкур, и одежда из шкур.
Было это уже в горах.
Горы однажды появились вдали, похожие на грозовую тучу, и медленно росли, казались всë страшнее и непроходимее.
Черныш с Фиалкой прятались среди камней, потому что больше прятаться было негде. Тут не было еды, а холодно было так, как никогда в жизни.
- Зачем стекло на камнях? - спрашивала Фиалка.
- Чтобы нам было труднее убежать, - отвечал Черныш. - Но я люблю тебя, а любовь делает нас упрямыми.

*
И вот они оказались на краю огромного оврага, размером больше их деревни и пастбища вместе взятых, с краями из стекла. Куда хватало глаз, были только стекло и соль-из-воды. Если обходить овраг, они умрут с голоду.
- Смотри! - закричал Черныш. - Там птицы! Спросим у них дорогу! Перетерпим и перейдëм горы! Мы уже почти на самом верху! Дальше только вниз! Эй, птицы!
Птицы тоже заметили их и стали спускаться. Они становились всë больше и больше, налетели и подхватили овечек.
Фиалка вскрикнула, когда огромные когти царапнули еë.
- Потерпи! - крикнул Черныш. - Они перенесут нас через горы. Вы ведь перенесëте?
Птицы не удостоили его ответом, лишь мерно взмахивали крыльями.
- Перенесут, - уже не так уверенно сказал Черныш.
Вскоре показался другой край оврага, а над ним нависала скала, а на скале было огромное гнездо, в котором, раскрывая клювы, пищали голодные птенцы.

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: До последнего
Бета: Felis caracal
Размер: драббл, 416 слов
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: Саблезубые тигры, Страшила, Виллина, дуболомы
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: смерть персонажей
Краткое содержание: Хотите ли вы жить, Саблезубые?


- Бежать нам некуда, - сказал глава стаи. - Поэтому, братья, будем биться до последнего тигра и заберëм столько вражеских жизней, сколько сможем.

*
Новость принесли птицы. Мелкие пичужки саблезубых совсем не боялись - что за толк огромным кошкам гоняться за этими комками перьев?
- Страшила послал войско, чтобы вас перебить, - радостно сообщила одна из птичек. - Он говорит - потому что вы злые, нападаете на прохожих, воруете людей и скот! Он сказал - это ради все-об-щей без-о-пасности!
Где им спрятаться? Куда увести племя? Кругосветные горы на то и кругосветные, что непреодолимой стеной окружают мир. В лесу они хотя бы знают каждый куст, каждую тропинку.
- Мы будем защищаться, а пока пошлëм гонца к Смелому Льву! - сказал один из старейшин.
- Смелый Лев не пришлëт нам помощь, он лучший друг Страшилы, - отозвался другой.
- Однажды это его не спасëт, - оскалил зубы глава.
Тогда и решено было биться до последнего и забрать столько жизней...
- Жизней? - засмеялись птицы. - Он послал деревянных солдат!

*
Они шли день и ночь, потому что не знали усталости, не нуждались во сне и пище. У них был приказ. Они вошли в лес на рассвете, с саблями, с дубинками, с вырезанными на лицах улыбками.
Тигрят и самок на сносях спрятали в норах. Бессмысленная попытка выкроить ещë несколько часов жизни для них. Пусть ни люди, ни звери, оказавшиеся достаточно далеко в лесу, никогда и ничего уже не расскажут, - но птицы и мыши, эти мелкие доносчики, были вездесущи.
- По крайней мере, у нас есть гордость, - сказал глава. - Никто не скажет, что мы сдались без боя.
Но всë было бесполезно. Тигры - не бобры, а рвать когтями дуболомов - всë равно, что точить когти об дерево. Дереву по большому счëту на это наплевать. И тигры падали под саблями и дубинками.

*
И вдруг всë прекратилось. Дуболомы замерли.
- Неужели Смелый Лев убедил Страшилу? - перешëптывались уцелевшие воины.
- О Саблезубые! - раздался громкий голос. - Это я, добрая волшебница Виллина. Птицы донесли до меня весть о вашей беде. Моя волшебная книга открылась на букве "Э". Я поняла, как просто уничтожить кого-то и как нелегко вернуть. Вы хотите жить, о Саблезубые? Подземные Рудокопы готовы дать вам Усыпительной Воды, и хотите вы того или нет, мы вас ею напоим. С этой минуты вас будут ловить, а не убивать. Просто не противьтесь этому.
- Мы должны посовещаться! - крикнул в ответ глава.
- Ну что ж, даю вам полчаса, - ответила Виллина.

*
- У нас мало времени, - объявил глава. - Двое молодых воинов отправляются в норы, чтобы помочь нашим детям и сëстрам. А вы, братья, не откажите друг другу в последней услуге. Жизнь, которую нам предлагают, это не жизнь. Сохраним хотя бы честь, последнее, что у нас осталось.

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: Теперь это всë наше
Бета: Felis caracal
Размер: мини, 1043 слова
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: Кау-Рук и Ильсор, Баан-Ну за кадром
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: упоминаются недобровольные сексуальные отношения
Краткое содержание: Победитель получает всë

Корабль был огромен и безлюден. Каким-то шестым чувством ощущалось, что их, бодрствующих, только двое. Остальные, погружённые в криосон (а некоторые до того и в обычный сон), чувствовались иначе, где-то на периферии сознания.
Кау-Руку иррационально хотелось с гиканьем пробежаться по коридорам, ворваться в пустую кают-компанию, сотворить там что-нибудь вроде скидывания вещей со столов или колеса в проходе. Хотя вряд ли у него получилось бы: в коридорах помешали бы мембраны-разделители, кают-компания была прибрана и вылизана, даже в складах и ангарах места практически не было.
Желание было тем более странным, что он уже однажды был заперт в этой консервной банке целых семнадцать лет. Правда, в не самой приятной компании.
Теперь он был избавлен от «мудрого» руководства непоследовательного Баан-Ну, от разглагольствования о политике солдафона Мон-Со, от навязчивых просьб сыграть в камни от Лон-Гора: техника его не устраивала, видите ли, хотелось живых эмоций противника.
И ещё — с ним был Ильсор. Одно это искупало все тяготы предстоящего полёта. Они были одни, это было весело, интригующе, щекотно внутри. Они оторвались от Беллиоры, они были совсем-совсем одни, как на необитаемом острове, полном пиратских сокровищ.
Кау-Руку хотелось рассыпать эти сокровища перед кем-то, да почему перед кем-то, перед Ильсором, конечно. Провести помещениями знакомой конструктору до винтика «Диавоны», в загрузке которой они участвовали практически только что. Указывать широким жестом на то и это, глядя, как глаза Ильсора вспыхивают от восторга.
Кажется, теперь им можно было всё, чего прежде было нельзя.
Кау-Рука подзуживало — забытое с детства чувство. Даже не азарт, а смесь любопытства с желанием пошалить. Может, было что-то в беллиорском воздухе или в местной пище, не учтённое высокоточными анализаторами. Он не знал, он просто, поняв, что «Диавона» легла на курс и можно довериться автоматике, с заговорщицким видом потащил Ильсора за собой. Ильсор, заинтригованный такой переменой в поведении менвитского выдержанного офицера, потянулся за ним, слабо, непонимающе улыбаясь.
Идти было недалеко, каюта генерала располагалась в центральной части корабля. Хорошо было бы радостно распахнуть дверь пинком ноги, но та просто с мягким шуршанием отъехала в сторону, стоило Кау-Руку приложить ладонь Ильсора.
— Зачем мы здесь? — спросил тот, осторожно заглядывая внутрь, как в пасть опасного зверя.
— Идёмте! — Кау-Рук практически затащил его через порог, дверь, подумав, мягко вернулась на место.
Ильсор замер в углу, в полутени, чудом образовавшейся в залитых хирургически ярким светом помещениях корабля.
Сюда никто не заходил уже довольно давно. Последним был, кажется, Ильсор, возвративший на место церемониальные шлем и плащ: сам Баан-Ну не любил пользоваться телематами, да и вообще, для чего ещё нужны слуги? Теперь символы власти покоились в своей силовой ячейке. Кау-Рук спросил Ильсора:
— Поможете? Простите невинное желание?
Ильсор хмыкнул, но убрал поле и помог Кау-Руку надеть шлем, накинул на плечи плащ. Драгоценный мех заиграл в свете потолка. Не совсем то, что под ярким светилом Беллиоры или даже их родным солнцем, но Кау-Рук решил, что смотрится куда лучше этого неряшливого красномордого писаки. Он повертелся перед стеной, которую Ильсор, усмехнувшись, сделал зеркальной. Потом передал шлем Ильсору:
— Не хотите примерить?
— Нет, — тот с улыбкой покачал головой. Стена погасла, стала, как прочие, почти белой, с лёгким розоватым оттенком.
Кау-Рук театральным жестом откинул плащ на ложе и сам повалился сверху, раскинулся в позе звезды, запустил пальцы в белый мех. Ложе сперва подалось навстречу, обхватило его, смягчая падение, потом снова разлилось, подстроилось под тело, чуть покачивая, баюкая. Новейшая на момент отлёта технология. Такие были предусмотрены только для бодрствующей команды, и у Баан-Ну было самое большое. Наверно, здесь он и валялся, надиктовывая фальшивые приключения для мемуаров, а Ильсор подносил чипсы… которых не было в корабельных запасах, но так вдруг представилось и так захотелось…
Он похлопал по ложу, мягко поддавшемуся и погасившему движение. Ильсор, поколебавшись, присел.
— Неужели и этого тоже не хочется?
Ильсор покачал головой и улыбнулся.
— Или вы уже?
Кивок. Та же ровная улыбка.
— Я подозревал, что вы не самый послушный арзак, — засмеялся Кау-Рук, утягивая Ильсора к себе. — Да вы расслабьтесь, теперь нас никто не накроет!
Ильсор всё ещё был напряжён. Он мягко попытался высвободить руку, но штурман легко удержал его, прилёг на бок и принялся разглядывать впервые так близко оказавшееся лицо.
Ильсор не смотрел на него — изучал потолок. Свет был резкий, рабочий, бросающий на лицо такие же резкие тени. Кау-Рук любовался острым профилем. Орлиный нос, выступающие скулы, волевой подбородок. И — эти вечно улыбающиеся губы на самом деле были узкими, словно Ильсору привычнее было сжимать их в полоску. А ведь настоящая, не дежурная, улыбка у него была такая красивая, на щеках проступали ямочки, и весь Ильсор словно светился. У этого мужественного арзака были удивительно пышные тëмные ресницы, каким позавидовала бы любая красавица, и совсем не женские густые брови.
Вблизи были видны следы бессонных ночей, залëгшие под глазами. Морщинки на лбу — от тяжёлых раздумий. И едва наметившиеся лапки в уголках глаз — всё-таки Ильсор улыбался, были в его жизни и поводы для радости. Кау-Рук поклялся позаботиться, чтобы в эти годы их было больше. Этакий отпуск в семнадцать лет длиной — от научных трудов, от подпольной борьбы…
Он поднёс к глазам руку Ильсора — худую, жилистую, с тёмными волосками, с длинными ловкими пальцами. Перевернул кисть ладонью кверху, вгляделся в линии.
— Что вы там видите? — шëпотом спросил Ильсор.
— Только хорошее. Счастье. Свободу. Большую любовь.
Он нежно поцеловал центр ладони, поднялся мягкими поцелуями до локтевой ямки.
— Пожалуйста… — осторожно пытаясь отнять руку, попросил Ильсор. — Пожалуйста, не надо.
— Я… Вы… Я…
— Просто… Не здесь.
— Да почему же? — не выпуская его пальцев, удивлëнно спросил Кау-Рук. — Это теперь всë наше, и мы можем делать что и где захотим! Разве вы не хотите утереть нос Баан-Ну?
Штурман обнял Ильсора, теснее прижимаясь к нему.
— А вы хотите?
— Ещë как!
— И я теперь тоже ваш?
— Пусть кто-то попробует отнять!
— Вы сами-то себя слышите? — стряхивая его руки и садясь, спросил Ильсор. — Не хотел бы начинать наше путешествие со ссоры или врать, что ваши чувства не взаимны. Но вы ошиблись — я был абсолютно послушным арзаком. Поэтому заниматься любовью здесь, чтобы утереть нос Баан-Ну, для меня просто слишком.
Кау-Рук тоже сел, оторопев.
Ильсор всегда был шкатулкой с сюрпризами, хотя порой не такими уж приятными. Сперва штурман считал его смазливым мальчишкой на побегушках. А Ильсор оказался даже не личной нянькой, а референтом и телохранителем Баан-Ну. Потом — конструктором Диавоны. Затем — вождëм сопротивления. И снова — красивой игрушкой, развлечением, которое всë время под рукой… Для генерала. И трофеем для Кау-Рука.
— Простите, — хрипло прошептал он.
— Прощаю. — Ильсор обнял его плечи тонкой рукой, прижал к себе, утешая. — Пойдëмте отсюда, Кау-Рук. Закроем эту каюту и эту тему к орровой матери на веки вечные. Начнëм… что-то совершенно новое.

@темы: ТЗЗ, Волшебная страна, фанфики

---

Название: О кроликах и деревьях
Бета: Felis caracal
Размер: драббл, 316 слов
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: кролики и лисы Волшебной страны
Категория: джен
Жанр: чëрный юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: Лисы не едят кроликов, ведь у них есть кроличьи деревья



Я всего лишь маленький кролик, и память у меня маленькая. Я всегда жил в нашем лесу. Тут хорошо. Лес принадлежит лисам, а другие звери сюда не суются. И это хорошо, потому что лисы не едят кроликов, а другие звери едят. Мама так говорила, пока не ускакала куда-то. А почему бы ей не ускакать, если я уже вырос и не нуждаюсь в еë заботе? В лесу хорошо, и лисы не едят кроликов, и много еды, и поэтому мы все молоды и здоровы. Нас много, так много, что не успеваешь запомнить одних, как перед тобой уже другие. Мы быстро растëм, меняемся, мельтешим друг перед другом, как тут друг дружку упомнить. Ведь мы кролики, и память у нас маленькая. Сколько нас, я не знаю. Вот лисы умеют считать, они говорят, что нас много, а я и считать-то не умею. К тому же они не едят кроликов. Мама всегда пугала, что, если я не буду слушаться, меня утащит волк или тигр, но не лис, ведь лисы не едят кроликов. У них для этого есть специальные кроличьи деревья, их плоды ни по виду, ни по вкусу не отличаются от кроликов. Откуда они это знают? Наверно, от волков или тигров. Но плоды же растут на дереве, а кроликов лисы не едят. Только деревьев этих никто не видел, даже птицы или мыши, которые везде пролезут, так лисы свои деревья берегут. Ведь если лисы останутся без этих деревьев, есть-то им будет и нечего, ведь кроликов они не едят. Не хотел бы я для лис такой судьбы. Они славные. Один даже пообещал научить нас считать, и сегодня мы целой компанией идëм к нему. Терпения ему с нами, ведь мы кролики, и память у нас короткая. Лисы часто зовут нас поучиться чему-то, но что-то я не встречал тех, кто чему-то научился. Может, потому, что память у нас короткая, может, потому что нас много, а лес большой, и часто тех, кого ты знал, можно уже и не встретить.

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: Когда призывает долг
Бета: Felis caracal
Размер: драббл, 632 слова
Канон: А. М. Волков
Пейринг/Персонажи: Лисы Волшебной страны
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа
Краткое содержание: Что победит, долг или любовь?
Примечание: никогда не следуйте примеру главных героев


Длиннохвост, пятый сын Рыжего дома, прекрасно жил до этого дня. Положение давало ему возможность свободного и безбедного существования. Большую часть времени он проводил на охоте — просто для развлечения — и на пирах. Для занятия государственными делами было и так достаточно лис, а уж до королевского трона ему было как до луны. Так что дни его легко текли, не отягощëнные трудами и заботами. Охота, пиры, учëные беседы, он вообще покровительствовал учëным и людям искусства. И конечно же, не миновала его и любовь, и на охоте, и на пиру, и в беседах сопровождала его прелестная, нежно любимая Искорка.
Однажды, когда он лежал рядом со своей любимой женой, утомлëнный ласками, раздался стук в двери спальни, лëгкий стук, и Длиннохвост ещë не подозревал, что это гром налетевшей на него грозы. Молния ударила, и жизнь раскололась пополам, как дерево, от вершины до корней, и запылала.
— Ваше высочество, — сказал пожилой лис с седой мордой, советник короля, — его величество болен и требует вас к себе.
— Меня? — удивился Длиннохвост.
— Вы теперь первый наследник престола.
— Я? Поразительно. В нашей глуши я как-то не следил за политикой.
— Политике тоже было не до вас, — вздохнул советник. — Но теперь она взялась за вас всерьëз. Впрочем, вы можете рассчитывать на мою искреннюю помощь. Я честно служил двум поколениям королей.
— Благодарю, — Длиннохвост склонил голову. — Что же случилось?
— Ваш отец ранен в схватке с Саблезубыми. Люди теснят их так же, как и нас, и они теперь пытаются оттяпать часть нашего леса.
— Да, до меня доходили слухи.
— Мало того, на своих хвостах они притащили в наш лес чëрный мор, сгубивший двух ваших старших братьев. Ещë один в эти суровые времена ничего лучше не придумал, как устроить дуэль по ничтожному поводу. И наконец, первенец короля был вероломно убит людьми, прибыв к ним на переговоры о перемирии. Теперь его шкура украшает жилище охотника. Это неслыханное оскорбление, мы обязаны смыть его кровью. Вы унаследуете страну в очень тяжëлый период.
Длиннохвост почувствовал, как сердце пустилось вскачь.
— Но это же глупо. Я не готов… Я не учился править, я не умею вести войну…
— Обещаю вам, вы будете не один. Король очень плох. Возможно, вас коронуют ещë до его смерти, чтобы не откладывать свадьбу на время траурных мероприятий. Дом Чëрно-бурых будет зудеть об оскорблении даже при наличии столь очевидной причины.
— Свадьбу? Я уже счастливо женат, и, по-моему, цвет шкуры моей жены достаточно очевиден.
— Ох уж эти традиции, — покивал советник. — Из-за них всë смешалось на этом свете, и Рыжий или Чëрно-Бурый — уже не столько цвет шкуры, сколько клановая принадлежность. Вам ли этого не знать. Для народа, разумеется, вам подберут жену с правильным цветом шерсти, но дом Чëрно- Бурых не позволит, чтобы ваша жена и соправительница была из одного с вами дома.
— Но ведь те короли, что короновались от договора до сего дня, были неженаты! Вы сейчас предлагаете мне…
— Я предлагаю вам сделать всë полюбовно. Вы же не хотите, чтобы с вашей любимой произошëл, скажем, несчастный случай. Тигры, повсюду бродят тигры…
— О боги, нет! Хорошо, дайте нам время хотя бы смириться с этим. Мне надо переговорить с женой наедине.

***

— Я люблю тебя, — сказал Длиннохвост. — Я не могу расстаться с тобой.
— Я тоже люблю тебя и всюду последую за тобой, — ответила Искорка. — Или уйду одна ради твоего счастья, если ты того пожелаешь. Королевство…
— Ты стоишь целого королевства, и уж тем более для того, кто никогда не желал быть королëм. Ты — жизнь моя.
— Ты — жизнь моя, — отозвалась она.
— Но долг призывает меня. Я не могу отдать тебя никому. Не хочу, чтобы ты мучилась от боли, когда тебя терзают тигры. Или от иной боли, когда другая займëт твоë место.
Искорка прикрыла глаза и покорно подставила горло зубам Длиннохвоста.

***

С тех пор уже несколько поколений сменилось, но Искорка так и стоит в королевском кабинете, сверкая глазами из настоящих изумрудов. Одни считают, что в назидание Чëрно-Бурым, другие - что как памятник большой любви.
Длиннохвост V не в силах был расстаться с любимой. Он прожил недолго, не оставил после себя наследников и встретил последние минуты у ног Искорки. За недолгое время правления он схоронил трëх жëн. Говорят также, что Искорка не смогла отдать своего Длиннохвоста никому, месть еë унесла жизни трëх королев, а также настигнет каждого, кто попытается избавиться от чучела.

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: Беллиора, или туда и обратно
Бета: Felis caracal
Размер: мини, 1343 слова
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: Ильсор, Кау-Рук, Мон-Со, Лон-Гор, Страшила, Каги-Карр, Урфин Джюс, прочая флора и фауна Волшебной Страны
Категория: джен
Жанр: юмор, стëб, сюр
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: намëки на чрезмерное увлечение волшебными животными и неполезными веществами, употребление алкоголя
Краткое содержание:
— Дядь, я звездолëт твой возьму ненадолго? Лет на тридцать пять-сорок?
— А ты куда на нëм собрался?
— Да недалеко тут, в соседнюю галактику. Клëв там, говорят, хороший. Порыбачим — и сразу назад.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними

Однажды Баан-Ну пришëл к Кау-Руку.
— Слушай, задолбало всë. Знаю я одно волшебное местечко на Беллиоре. Клëв шикарный, виноград кругом, а где виноград — там и вино. Овечки, понимаешь, пасутся. Шашлычок, туда-сюда. Соберëмся чисто мужской компанией, посидим хорошо. Пилить туда, правда, семнадцать лет в одну сторону и столько же обратно, но оно того стоит. Да и не нам, в конце концов, педали крутить.
— Спасибо, конечно, но почему я? — удивился Кау-Рук. — Я боевой офицер, в жизни овец не резал, да никого, впрочем, не резал и даже не стрелял, арзаков и то не гипнотизировал, настолько мне чуждо насилие.
— Знаю, знаю, — запыхтел Баан-Ну, заливаясь стыдливым румянцем. — Да только «Диавона»- то не моя, а твоего дядюшки. Тебе он еë без проблем даст на каких-то тридцать пять лет, а если ты еë случайно об метеорит раздолбаешь, ничего особенно не сделает.
— Ничего я не раздолбаю! — возмутился Кау-Рук. — Я боевой офицер, если хотите знать, вообще не пью. Особенно за рулëм звездолëта. Лучше скажите, кто нам овцу зарежет и шашлык замаринует?
— Что у нас, арзаков мало? Вот хотя бы Ильсор и замаринует. Не думаю, что овца устроена сложнее звездолëта.
— И зарежет?
— И зарежет. Он кого хочешь зарежет, бандит такой, решил мировую революцию устроить. Скажи Гван-Ло, что мы ещë и Ильсора с собой прихватим, и ему ещë тридцать пять лет будет не о чем беспокоиться, тогда «Диавону» точно даст.
Кау-Рук немедленно запряг во флаер четвëрку арзаков и поехал во дворец Гван-Ло.
— Дядь, я звездолëт твой возьму ненадолго? Лет на тридцать пять-сорок?
— А ты куда на нëм собрался?
— Да недалеко тут, в соседнюю галактику. Клëв там, говорят, хороший. Порыбачим — и сразу назад.
— Меня с собой не прихватите? Так задолбался здесь, целый день управляй, гипнотизируй как не в себя, да ещë Ильсор мировую революцию затеял, пакостник.
— Извини, дядь, мы уже с Ильсором договорились, сейчас переигрывать неудобно как-то, обидится ещë и устроит революцию раньше времени.
— Да, действительно, — Гван-Ло вздохнул. — Ну ладно, я хоть здесь от него отдохну.

***

— Ура, мужики! — радостно завопил Кау-Рук, хлопая по плечам Лон-Гора и Мон-Со. — Едем отрываться! Напьëмся так, чтобы не отличать Страшилу Мудрого от Ильсора Прекрасного!
— Тише! — шикнул на него Лон-Гор. — А то жена моя, Алëн-Гор, услышит, нажалуется Гван-Ло и никуда меня не отпустит.
— Хорошо, — тараща глаза и прикладывая палец к губам, тоже зашептал Кау-Рук. — Обставим это как экспедицию. Брать будем только мужиков, потому что экспедиция ну очень опасная. Думаю, от желающих отбою не будет.
Набрали в итоге одних только менвитов человек триста.
Пришлось и арзаков в педальной прибавить, чтобы сдвинуть с места такую тяжесть. Ильсор собственноручно выковал новый усиленный кривошипный шатун из железного дерева, и они прямо-таки полетели.

***

Как только долетели до Беллиоры и вышли из корабля, Кау-Рук отправил дядюшке Гван-Ло почтового голубя с письмом, мол, удачно добрались, «Диавона» цела, скучаю.
Встретил их сам Страшила Мудрый с Фарамантом и Дин Гиором.
— С приездом, пацаны! Как сами?
— Всë так! Страшила, сегодня ты угощаешь!
— Я слышал, вы собираетесь напиться так, чтобы не отличать меня от Ильсора Прекрасного? А ну, покажите мне этого вашего Ильсора! Да, вином тут не обойдëшься.
Из подвалов дворца выкатили что было, на триста человек всë-таки, не считая арзаков.
— Арзаки тоже люди! — заявил Ильсор. — Или я вам прямо тут устрою мировую революцию. И овец резать не буду.
Это был сильный аргумент.
— Страшила, а когда же овцы? — спросил Лон-Гор.
— Только от своей Алëн-Гор вырвался, овец ему подавай, — фыркнул Мон-Со.
— Угощайтесь, гости дорогие. — Носатый мужик бухнул на стол большую корзину овощей.
— Это что? Это кто?
— Всë, что в огороде, по пути нарвал. Вон то здоровенное полосатое — абрикос, вон то с тентаклями — клубника… Да не бойтесь, не укусят вас мандаринки, пошипят немного и успокоятся. Берëшь одну, бах об стол, чтобы отрубилась, быстренько чистишь и ешь.
— Это наш Урфин, — ласково погладил мужика по голове Страшила. — Всë ищет рецепт живительного порошка, экспериментирует с растениями разными, от маков до кактусов, вон какой огород развëл. А настойку горькую гонит — закачаетесь.
— На усыпительной воде, — гордо подтвердил Урфин.
Остальное Кау-Рук помнил смутно. Кажется, Ильсор и Страшила рассказывали ему хором про реформы, грядущие в Волшебной стране. Тигров усыпить, леса отдать лисам. Чтобы лис хватило, пообещать им маткапитал. Развернуть Большую реку, оросить Пустыню и засадить всю кроличьими деревьями. А чтобы лис и на Пустыню хватило… Тут Кау-Рук пробормотал восхищëнно:
— Какие же вы умные! — и засосался с обоими.
Нашлись пилоты, пожелавшие немедленно осмотреть зону посадок. Долго искали ручку двигателя, потом долго не могли ею куда надо попасть. Урфин завернул им на дорожку настойки, клетчатой картошки в мундире и горошка в горошек, красного с белым.
— Смотри, Лон-Гор, вот и твои овцы! — заорал Мон-Со в какой-то момент.
Овцы у местных тоже были неестественно ярких цветов.
— Психоделических, — подсказал Кау-Руку не то Ильсор, не то Страшила.
— Какой ты умный! — И Кау-Рук снова его засосал.
— Не до овец сейчас, — буркнул Лон-Гор, сбивая с себя щелчками что-то мелкое. — Гномы расшалились, бегают по мне, щекочут и смеются, мерзавцы, надо мной!
— Генерал! — К Баан-Ну подбежал один из арзаков, улетевших в пустыню. — Там камень! Он притягивает! Вертолëт бился об него, как мошка о стекло, пока весь не измочалился, и теперь никто не может подняться на ноги и отойти от камня!
— Мон-Со! — рявкнул Баан-Ну. — Поднимай остальные вертолëты и лети им на помощь! А у меня тут важная дипломатическая миссия. Как вас зовут, птичка?
— Кагги-Карр. — Птичка потупила глаза.
— Ну что за прелесть, что за глазки! Железные перья, алмазный клюв, когти… Я прошëл пол-Вселенной, но нигде таких когтей не видел. Что вы делаете сегодня вечером?
Делать нечего, Мон-Со и Кау-Рук подняли свои звенья вертолëтов, понеслись в Пустыню, но по дороге наткнулись на целую стаю гигантских птиц с алмазными клювами и железными перьями. Конечно же, Мон-Со кинулся в бой, а Кау-Рук, которому было чуждо насилие, улетел обратно.
Мон-Со тоже быстро вернулся, боялся, что без него весь шашлык сожрут, а шашлыка-то и нет.
— Плохая идея была - Ильсора к овцам отправить. Он с ними разговорился, распропагандировал их, и теперь овцы тоже решили сбросить гнëт, отменить шашлык и лететь на Рамерию помогать арзакам, — пожаловался Лон-Гор.
Так что Урфин весь взмок, бегая с тачкой до огорода и обратно, шестьсот человек всë-таки, считая арзаков.
Говорящие животные — это не всегда хорошо. Ты их хочешь запрячь, а они тебя посылают. Есть себя позволяют, а эксплуатировать — нет. А теперь и шашлык отменили!

***

— Кау-Рук! Кау-Рук!
Штурман кое-как продрал глаза. Ильсор тряс его, потому что сам он уснул прямо за столом в обнимку с каким-то чучелом.
— Ну слава оррам, хоть один очнулся. Как-то сильно усыпительная вода на менвитов подействовала. И чем вы, Кау-Рук, такой особенный?
Кау-Рук потряс головой. Кажется, вчера Ильсор тоже говорил ему, что он особенный, только в каком-то другом контексте. И на ты.
— И правда, — задумался Кау-Рук. — Может, я тоже арзак? Раньше мы все на Лон-Гора думали. Ильсор, Лонгор… Стал после Пира имя через дефис писать и живëт себе. А он спит, смотрю.
— Я понял! — сказал Ильсор. — Это потому, что ты арзаков не гипнотизировал и вообще боевой офицер и пацифист. Айда с нами и овцами делать мировую революцию!
— Какой же ты умный!
— Все говорили мне, что я красивый, а я мечтал, чтобы мне сказали, какой я умный, — в перерывах между поцелуями кое-как выговорил Ильсор.

***

— Братья! — произнëс Ильсор пламенную речь перед арзаками. — Местные жители говорят, что память к менвитам после усыпительной воды вернëтся не сразу, и мы можем попробовать их перевоспитать, пока летим! Так что грузим менвитов, кладëм овец в анабиоз, главное, не перепутайте, а едой и питьëм в дорогу Урфин нас обеспечит!
— Слушай, Урфин, а полетели с нами делать мировую революцию? — предложил Кау-Рук.
— Не, мне тирания как-то ближе. Пообещаю животным, что переведу всех людей на вегетарианскую диету, и вся Волшебная Страна — моя.
— Ну тогда помоги нам хоть с погрузкой.
И процессия двинулась к «Диавоне». Впереди Ильсор в плаще со звëздами (и когда только успел!). Кау-Рук с ним под ручку. Арзаки, нагруженные менвитами и обломками вертолëтов, которые, по вновь открывшимся обстоятельствам, воевали сами с собой. Замыкал шествие Урфин с тележкой, над которой колыхалась на каждом ухабе гора фруктов.
— Эй, не дрова везëшь! — покрикивала на него тогда малиномандрагора.
Только на входе в «Диавону» их ждал сюрприз. В проëме стояла госпожа Алëн-Гор, поигрывая любимой скалкой.
— Так-так-так, — сказала она голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Усыпительная вода, значит? Овцы, значит? Я догадывалась, что это за экспедиция такая, но хотела своими глазами убедиться. Жаль, будильник на анабиозной ванне сработал поздно, но я видела достаточно! Перевоспитание, значит? Сейчас я возьмусь за ваше перевоспитание!

@темы: ТЗЗ, Волшебная страна, фанфики

---

Название: Последний солдат
Бета: Felis caracal
Размер: мини, 1156 слов
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: дуболомы, Урфин Джюс, жители Волшебной страны
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: У него был приказ
Размещение: только после деанона

У него был приказ. Повелитель послал их на штурм. Отряд Жëлтых бил в ворота тараном, ворота содрогались, но стояли. Сверху, со стены, летели камни, оставляя некрасивые царапины и вмятины на ярко раскрашенных телах. А потом со стены упало что-то очень красивое. Оно разрасталось на телах дуболомов, завораживающее настолько, что они ослушались приказа, остановились, любуясь, как их тела расцветают. Красота охватила его всего, Жëлтого номер три, братья тянули к нему руки, подхватывая красоту и разнося еë дальше. В это время сверху прилетел особенно большой кусок камня. Ноги внезапно подогнулись, одна из рук, продолжая волшебно сиять, откатилась в сторону. От тела полетели щепки. Жëлтый номер три, вернее, то, что от него осталось, свалился с моста в ров. Он уже знал, что вода — это плохо, красивая раскраска идëт пузырями и облезает лохмотьями. Там, куда попала вода, красота тоже пропадала, оставляя чëрные пятна. Он попытался убежать от воды, но вдруг понял, что, кроме потерянной руки и расколотого тела, у него ещë и ног не хватает: они превратились в короткие чëрные обрубки. Здешняя вода никуда не несла, а почва у берега была топкой, и чем больше он елозил и сопротивлялся, тем сильнее засасывала.

***

У него был приказ. Ему не нужны были глаза, потому что со всех сторон его окружали земля и тьма. Почва становилась то мягкой и сырой, то сухой и твëрдой, как камень. И здесь, во тьме, Жëлтый номер три копал единственной рукой, сам не зная куда, надеясь выбраться.
Сначала в нëм еще клокотали остатки той ярости, что вложил в него Повелитель, вырезая злобное лицо. Но это лицо успело обгореть, уголь осыпался от сырости, и даже бровь над единственным, чудом державшимся глазом уже не хмурилась грозно. Он не чувствовал теперь привычной ненависти к врагу, желания крушить всë, на что укажут. Но Повелитель приказал штурмовать Изумрудный город. Прямо сейчас где-то там его братьям по оружию требовалась его помощь. И он копал.
Однажды он выбрался на поверхность. Он бы закричал от радости, но у него уже не было рта.

***

Он полз куда-то, пока чудом не выбрался на дорогу из жëлтого кирпича. Он помнил, что эта дорога ведëт в Изумрудный город. Только в какой тот стороне? Выбрав направление наудачу, Жëлтый номер три пополз дальше, и в конце концов наткнулся на человека. Парень в зелëном, увидев его, разинул рот и вытаращил глаза. Дуболом замахал культяпками, пытаясь хоть так задать вопрос, где же Изумрудный город, но парень просто завопил так, что Жëлтый номер три снова что-то услышал, и сбежал. Жëлтый номер три был рад, что догадался спрятаться в кустах, потому что человек вернулся, и не один, и у всех были блестящие топоры и вилы. Кажется, над парнем посмеялись и разошлись, а дуболом пополз дальше.
Теперь ползти было труднее, потому что он старался не попадаться людям на глаза. Очевидно, они ещë сопротивлялись неизбежному, а он был почти не способен сражаться. Ничего, Повелитель починит его, и он снова станет в строй. Он выберется к своим. Он снова пригодится.
Впрочем, наверно, он и сам может помочь себе? Приделать руку, исправить ноги? Других таких искусных столяров, как Повелитель, в Волшебной стране было не сыскать, но Жëлтый номер три ещë помнил, как ловкие руки Урфина Первого чинили его и его братьев.
Когда он дополз до какого-то поселения, то затаился в кустах, наблюдая единственным глазом за жизнью людей. Он украл в одном доме гвоздь, в другом молоток, в третьем — выдрал недавно пересаженную яблоньку, которую кое-как приколотил к плечу. Она еле гнулась, но теперь у него были пальцы-корешки, способные на большее, чем огрызки на старой руке. Он, казалось бы, мог удержать дубинку, но — не ударять ею. Длинный гвоздь так же легко выпадал из подгнившего дерева, как входил в него, отпадающую руку приходилось то и дело возвращать на место. Идею вернуть ноги он оставил: наверно, палки так же бы отлетали, а свои хоть как-то держались.
С четырьмя конечностями дело пошло быстрее, скоро Жëлтый номер три был уже на берегу Большой реки. И тут он испытал то, чего в жизни не испытывал — жестокое разочарование. Столько времени и сил было потеряно зря. Но он не сдался. У него был приказ, и дуболом немедленно развернулся в обратную сторону.

***

Что-то подсказывало ему, что Изумрудный город уже близко. В его голове там всë ещë шëл бой, его братья били в ворота тараном, летели со стен камни, расцветала страшная красота.
Он спешил на помощь.
Обходя огородами одну из деревень, он заметил расплывающиеся контуры знакомой фигуры. Брат! Караульный! Свои!
Другой дуболом обернулся, и Жëлтый номер три решил, что зрение совсем подводит его: вместо злобного оскала на лице брата застыла широкая улыбка.

***

— Потерпи немного, пока краска высохнет, — попросил не-брат.
Другой дуболом отнëс Жëлтого номер три ближе к дому, первым делом отмыл голову, а едва она подсохла, как мог намалевал второй глаз, и рот, и уши.
— Я не художник и не плотник, так что придëтся пока что потерпеть, — продолжая отмывать и отчищать Жëлтого номер три, болтал не-брат. — Вот отправимся с тобой в Изумрудный город к Страшиле Мудрому, он придумает, что с тобой делать.
— Кто ты? — проскрипел Жëлтый номер три.
— Я раньше был Зелëным номер пять, — ответил не-брат. — Теперь у нас есть имена и профессии. Я огородник, и зовут меня Перигелий. Красивое имя, правда? Сам выбирал по книге Страшилы Мудрого. Другие стали поварами, фермерами, парикмахерами, всего не перечесть. Помнишь Красного Капрала? Он теперь художник-баталист, рисует, как мы бились с тиграми.
— А штурм? А Повелитель?
— Война давно кончилась, и мы еë проиграли. Повелитель низвергнут. Он тоже огородник, как я. Живëт в Когиде. Помнишь Когиду? Там всë начиналось. Знаешь, Красный Капрал и эту войну рисует, только людям мы эти картины не показываем. Так, смотрим иногда, когда собираемся все вместе. Генерал нам песню написал, печальную…
— Это вы виноваты! — выговорил Жëлтый номер три. Он знал, что не-брат пытается спрятать за кучей новых, красивых, мудрëных слов. — Вы все предали Повелителя!
— Может, и так. Но теперь мы другие. Нас переделали, переучили, и мы, наверно, никогда уже не будем прежними.
Перигелий отнëс Жëлтого номер три в свою хибарку. Там были разные тяпки да лопаты, удобрения, а ещë несколько картин и книги на полке. На другой полке были свалены запасные руки и ноги.
— Первое время никак не мог приспособиться, — пожаловался Перигелий. — То тяпкой себя стукну, то топором… Ладно, пойду поговорю с соседом, чтоб он присмотрел тут, пока мы будем в Изумрудном городе. А потом отнесу тебя к Страшиле.
В Изумрудном городе! Жëлтому номер три снова надо было в другую сторону.
Он огляделся и, разумеется, нашëл молоток и гвозди. Стащил с полки пару ног и приколотил гвоздями подлиннее прямо к бокам. Гвозди так же крутились, как тот, что держал новую руку, и это играло роль чего-то вроде шарнира. Напоследок дуболом подобрал какую-то грязную тряпку, чтобы не являться к повелителю голым.
Жëлтый номер три побежал, придерживая ноги руками, чтобы не потерять, похожий на нелепую птицу, со старой парой обугленных и полустëртых ног, торчащих сзади, словно хвост.

***

В конце концов он добрался до Когиды, до того самого дома, где всë началось.
Повелитель стоял на крыльце, и Жëлтый номер три поразился, какой тот маленький и хрупкий.
— Повелитель… — только и смог проскрипеть дуболом. — По вашему приказанию… прибыл…
Повелитель обнял его, уткнулся в деревянную грудь и заплакал.

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: Огонь твоей души
Бета: Felis caracal
Размер: мини, 1028 слов
Канон: А.М. Волков, С.С. Сухинов, м/ф «По ту сторону изгороди»
Пейринг/Персонажи: Железный Дровосек/его невеста, Магда (тëтка невесты)
Категория: гет
Жанр: драма, ужасы
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа
Краткое содержание: Чудовище без сердца, безумный дровосек бродит в нашем лесу, говорили жители Сосенок, и собирает кровавую жатву. Рубит людей своим огромным топором, ненавидя их за то, что они живые.



Веса быстро шла по тропке, всë больше углубляясь в лес.
— Гуд! — звала она. — Гуд, где ты?
Ей было страшно, но кроме неë заступиться за людей было некому.
Год назад еë любимый лишился ног, и рук, и головы, и в конце концов порубил себя на части. Кузнец сотворил чудо, сделал всë, что мог, и только сердце выковать был не в силах. Гуд, закрыв лицо руками, сбежал в лес, и его в тот раз не смогли найти. Он считал, что среди живых ему не место. А потом в лесу стали пропадать люди.
Чудовище без сердца, безумный дровосек бродит в нашем лесу, говорили жители Сосенок, и собирает кровавую жатву. Рубит людей своим огромным топором, ненавидя их за то, что они живые.
Но, может быть, осталось в нëм ещë хоть что-то человеческое? Кому, как не бывшей невесте, до него достучаться?

***

Мальчик плакал посреди леса и дрожал от страха.
— Тише, тише! — зашелестели над ним листья.
— Кто ты? — сквозь слëзы спросил малыш. — Где ты?
— Я Скрипун из народа энтов. Я и мои братья — вот эти большие деревья рядом с тобой. Не бойся.
— Дяденька Скрипун, как мне выйти из леса?
— Посмотри на себя, ты не сможешь никуда пойти. Это мы пришли к тебе, чтобы тебя защитить.
— Мои ноги… — мальчик заплакал пуще прежнего. — Как они превратились в корни? А руки? Это просто ветки!
— Тише, или он тебя услышит! Мы постараемся защитить тебя, но топор у него очень острый, а сам он весь из железа. Никто ещë не выстоял перед ним в одиночку.
— Но… Вы же пришли сюда… Почему я не могу…
— Мы энты. А ты был человеком. Как это случилось с тобой?
— Я… Я пошëл в лес и потерялся… Кажется, я был не один…
— Тише! Он идëт!
Энты замерли, но мальчик не мог сдержать всхлипов и весь дрожал. Тяжëлые шаги на миг смолкли. А потом железный монстр потопал к плачущему малышу.

***

Железный дровосек опустил топор, оглядывая разорëнную поляну. Выстоять против трëх энтов — это не шутка, зато теперь не придëтся искать их по всему лесу, да и дров хватит надолго.
— А ты подрасти пока, — бросил он дрожащему деревцу.
Огонь в груди дровосека прыгал с поленца на поленце, весело трещал. Наверно, у Весы в этот день было прекрасное настроение. Может быть, она нашла новую любовь? Дай бог ей счастья. А уж Гуд позаботится, чтобы она жила. Ведь она ради него пожертвовала всем!

***

В тот ужасный день Магда разыскала Железного Дровосека в самой чаще леса.
— Смотри, — сказала она. — Веса боялась, что без сердца ты обратишься в чудовище, поэтому пожертвовала тебе половину своей души.
Магда прижала что-то к груди Дровосека, и тот с удивлением увидел, что грудь его превратилась в печку. В ней по щепкам прыгал огонëк.
— Пока огонь горит, Веса будет жива. Погаснет — она умрëт, а ты превратишься в бездушное чудовище. Только для этого огня нужны особые деревья, деревья, у которых есть души. Я научу тебя их находить.
С тех пор не было Дровосеку покоя. Он искал по всему лесу живые деревья. Энты бегали и прятались от него, иногда нападали сами. Но порой попадались и другие деревца, испуганные, трепещущие, у которых не получалось сбежать. Наверно, дети энтов, ещë не вошедшие в полную силу, думал он.
Да что за дело ему до жизней деревьев, если Веса умрëт, а он сам превратится в чудовище, в убийцу не деревьев — людей?

***

И вдруг он услышал голос.
— Гуд! Гуд! — звала его Веса, здесь, в тëмном лесу.
Она заблудилась? Ей нужна была помощь?
— Веса! Веса, это ты? Что случилось?
— Гуд!
— Веса!
— Гуд, ты узнал меня?
— Как же мне не узнать тебя? Стой, не подходи ближе!
— Но почему? Ты боишься убить меня?
— Да. Разве ты забыла? Если две половинки твоей души окажутся слишком близко, они соединятся, и тогда всë будет зря.
— О чëм ты? — замирая, спросила Веса.
— Смотри, твой огонь горит, не угасая ни днëм, ни ночью.
— Мой огонь? Гуд, какой ещë мой огонь?
— Но как же? Огонь, который поддерживает твою жизнь. С тех пор, как ты поделилась со мной своей душой.
— Гуд, — оторопела Веса. — О чëм таком ты говоришь? Я тебя, конечно, очень люблю и сделала бы для тебя что угодно, но этого я не делала! Я очень хотела тебе помочь, но не знала как!
— Но твоя тëтка сказала, что иначе ты умрëшь, а я стану бездушным чудовищем!
— А разве ты уже не стал им? Кто убил всех этих людей?
— Людей? Я всего лишь рубил деревья! Да, пусть и живые, но всего лишь деревья! Иначе бы огонь погас! Вот, смотри!
Он встряхнул дрожащее деревце.
— Ай!
— Ты… Я знаю этот голос! Кос, это ты?
— Я… Не знаю… Кажется… Я не могу вспомнить… Я с кем-то пошëл в лес, заблудился, а потом…
— Кос, Кос… — гладя тонкие веточки, причитала Веса. — Гуд! Как такое может быть?
— Может, стоит спросить у Магды? — подбирая топор, спросил Железный Дровосек.
Веса взглянула на него в ужасе.
— Ты… С топором… Собрался в деревню? Не надо, тебя убьют или ты убьëшь, и я не переживу ни того, ни другого. Я сама пойду…
— Иди… Нет, постой, ты правда этого не делала?
— Нет.
— И если огонь погаснет, с тобой ничего не случится?
— Ничего.
— Только, пожалуйста, не ходи к Магде одна.
Он довëл Весу до края леса и пообещал ждать еë здесь, сколько потребуется. По дороге, за разговором о последних деревенских новостях, они совсем забыли про огонь, но когда Веса кинулась на прощанье обнять Гуда, то чуть не обожглась. Огонь уже погас, но угли ещë тлели красным.
— Я боюсь, — проскрежетал тихонько Железный Дровосек.
— Глупенький. — Веса натянула рукав и сама распахнула дверцу печки. — Теперь наклонись. Видишь, ничего не случилось.
И она затоптала рдеющие на траве угли.

***

— Веса, девочка, где ты ходишь?
У их с тëткой домика толпился народ.
— Магде плохо!
Веса вбежала в дом. Магда визжала и билась на полу так, что никто бы еë удержать не смог. Еë тело то тут, то там прямо на глазах разрывали длинные раны, словно невидимый огромный зверь драл еë когтями.
Соседские парни зачем-то ломали крышу.
— Что, что тут происходит? Почему никто ей не поможет? — заметалась Веса.
— Ничем тут не поможешь. Зло, что в ней сидело, никак не вырвется, — ответила соседка. — Отойди, девочка, чтоб в тебя не перешло.
Наконец в крыше открылась дыра, и нечто, освободившись от тела Магды, с воем унеслось ввысь. Магда последний раз дëрнулась, захрипела и затихла.
Люди зашумели, переговариваясь.
— Слушайте! — громко заговорила Веса. — Сегодня я ходила в лес поговорить с Гудом!

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: Они хотят жить
Бета: Felis caracal
Размер: драббл, 594 слова
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: Стелла, Виллина, Страшила, Дуболомы, Урфин, жители Волшебной страны
Категория: джен
Жанр: драма, ужасы
Рейтинг: R
Предупреждения: временная смерть персонажей
Примечание: счастливый финал


— Странные вещи творятся с нашими жителями, — доложил Фарамант Страшиле Мудрому. — Они невеселы, их то и дело охватывает странная тоска. Им снятся тревожные сны. Они лишаются сил, как будто силы кто-то выпивает. Могут целый день просто сидеть и тосковать, те, кому хуже всего, даже лежат и не шевелятся, не хотят ни есть, ни пить. И у них ничего не болит.
— Может это быть ин-фек-ци-ей? — спросил Страшила.
Он вытащил из кармана булавки, которые добавлял к мозгам, когда надо было особенно усиленно думать. Но не стал совать их в мешочек с отрубями, а принялся втыкать в карту — по булавке на каждого заболевшего. Вскоре точки усеяли края дороги из жëлтого кирпича, собираясь плотнее вокруг Когиды и рядом с Изумрудным городом, там, где совсем недавно была ставка Урфина Джюса.
— Только что победили, и вот новая напасть, — вздохнул Фарамант.
— Войны часто сопровождаются э-пи-де-ми-ей, — пожал плечами Страшила. — Похоже, Урфин притащил нам еë из Когиды. Надо предупредить Стеллу и Виллину, может быть, они помогут нам найти лекарство, пока зараза не перекинулась и на них.
На следующий день обе добрые волшебницы объявились во дворце Страшилы.
Стелла, как оказалось, захватила с собой нескольких котов.
— Коты лечат чëрную меланхолию, — пояснила она.
Виллина же ничего не сказала.
И вместе со Страшилой и Фарамантом они отправились осмотреть больных, для которых отвели один из дворцовых залов.
Коты тут же прыгнули на колени или под бок заболевшим, принялись тыкаться мордочками, замурлыкали, и люди стали потихоньку оживать, гладить их, смотреть более осмысленно. Но стоило коту отойти к другому больному, симптомы возвращались с прежней силой.
— Многоуважаемые коты, вам не кажется, что здесь кто-то есть? — спросила Виллина, поводив палочкой вокруг больных и просто по комнате.
— Разумеется, многоуважаемая Виллина, — ответил старший в делегации кот. — Мы видим тех, кто не может уйти. Они пытаются достучаться до людей, но люди их не видят и не слышат.
— Кто это? Чего они хотят? — заинтересовался Страшила.
— Они хотят жить, — отозвалась Стелла. — Кто? Кажется, так о них даже и не скажешь.
— Всего лишь сгустки жизни, порождëнные живительным порошком, — добавила Виллина. — У этого недалëкого Урфина разговор был короткий, все негодные творения летели в печку, а пепел развеивался над полями. Он легко заменял дуболомам руки, ноги, головы, а ненужное тоже отправлялось на растопку. Говорят, то же стало и с последней партией дуболомов, на которых порошка едва хватило. А обломками, собранными на поле битвы, ваши подданные до сих пор пользуются для тех же целей.
— Что же будет дальше? — спросил Фарамант.
— Они так и будут терзать людей, нагоняя тоску, — сказала Стелла. — Допьют этих и перейдут к следующим.
— Знаете ли вы средство избавиться от них? — Страшила нахмурился, из головы повылезали булавки.
Виллина достала из складок платья маленькую книжицу, коснулась еë волшебной палочкой. Книжица превратилась в огромный том, зашелестела страницами и открылась на букве «с».
— Семена! — провозгласила Виллина. — Я дам каждому из больных мешочек волшебных семян, с которым нельзя расставаться ни днëм, ни ночью целый месяц. Потом на новую луну семена эти надо посадить в землю, над которой Урфин рассыпал хоть горстку волшебного пепла, и ухаживать за ними. И надеяться.
— А пока мои коты будут облегчать течение болезни вашим подданным, — добавила Стелла.

***

Из семян выросли высокие растения с огромными цветами. В каждом открывшемся цветке лежал и пищал новенький малыш — человечек, или зверëк, или птенчик. Чудесных детей быстро разобрали по домам. Больные поправились и стали снова радоваться жизни.
Чтобы отпраздновать чудесное исцеление, поблагодарить волшебниц за помощь и вручить по украшенному изумрудами ордену каждому коту, Страшила снова собрал всех во дворце.
— Где же вы достали эти чудесные семена, да ещë в таком количестве? — шëпотом поинтересовалась Стелла у Виллины.
— Вы ещë так мало знаете о магии в ваши годы, — улыбнулась Виллина. — Я просто набрала гладких камушков у речки.

@темы: Волшебная страна, фанфики

---

Название: Вещи
Бета:Felis caracal
Размер: драббл, 546 слов
Канон: А.М. Волков
Пейринг/Персонажи: Ильсор, арзаки, Ментахо, жители Волшебной страны
Категория: джен
Жанр: драма, ужасы, чëрный юмор
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть второстепенных персонажей
Краткое содержание: У ваших вещей могут быть собственные разум и воля


— И вот собрали они всë, что от деревянных солдат осталось, Страшила велел сложить обломки в одну кучу и сжечь. Но всегда же найдëтся кто поумнее, да?
— Да! — Арзаки дружно захохотали.
Здесь, на Беллиоре, царила атмосфера загородной прогулки, вольница, недоступная уже многие годы на родной Рамерии. В свободное время они могли спокойно посидеть у костра, поесть нормальной еды и порассказывать страшные истории, к чему располагала окружающая обстановка. Мрачный замок, рассчитанный на неведомого великана. Густой местный лес, полный незнакомых, одновременно манящих и пугающих запахов и звуков.
Ильсор как раз пересказывал байку, услышанную от пленника через говорильную машину.
— Так вот, этот умник сказал, мол, зачем такому количеству дерева пропадать? Разбирайте, братцы! Ни в одном доме лишней не будет лавка или кадушка, стол или шкаф. Что за ерунда, деревяшки просто так жечь. Это же не мертвечина, от которой всякая зараза ползëт?
— Прямо как у нас, — вздохнул один техник. — Живëшь, помрëшь, ни одна крошка тебя не пропадëт.
— Одни люди ослушаться Страшилу побоялись, другие подумали, что не зря он такой приказ дал. А кто-то решил, что ничего ему не будет. Ну вот, сколько-то деревяшек и пропало. Был один жадный человек, сколотил он себе из дуболомов и стол, и кровать, и ведро собрал, и много чего ещë в хозяйстве приспособил. Хвастался ещë перед соседями, вот мол, даже паркет положил, как во дворце. Только ни дня он после этого счастливо не жил. Вода в ведре невкусная, на ровном полу спотыкаешься, в кровати кошмары снятся. Лавки да стулья ножки подставляют. Дальше этот Ментахо долго рассказывал, кто у него там какой смертью помер. Кто споткнулся и кипятком обварился, кому полка по голове дала, большая семья была у человека, было где разгуляться. Последнего ребëнка у него сундук сожрал. Решил тот человек сундук изрубить, да топорище, сами понимаете, из того же самого было сделано. Прилетел топор ему в лоб, и все умерли.
— И всë? — спросил механик Наур разочарованно.
— Нет, этим дело не кончилось, — улыбнулся Ильсор. — Из соседей никто в том доме жить не хотел, дурная слава о нëм пошла. Но нашëлся один чудак, не от хорошей жизни храбрый, утащил из того дома стол. Жене соврал, что добрые люди подарили. Только мимо стола того не пройти, то споткнëшься, то ушибëшься об угол, так и ходят в синяках. Ставит жена горшок на стол — обязательно через край плеснëт. Сядут есть — так все и перессорятся, хоть сто раз на дню. Стал тот человек орать на жену, а после и поколачивать еë. Дети от страха однажды под стол забились и видят: на досках с обратной стороны ещë не вся краска слезла, мундиры солдатские, даже номера видно.
— Ишь ты, как и мы, с номерами, — протягивая руки к огню, усмехнулся Орул, помощник пилота. Из-под съехавшего манжета комбинезона показались последние цифры инвентарного номера.
— Велела жена тому человеку стол на дрова порубить. Топор у него обычный был, да только щепка отскочила прямо в глаз, и герой наш окривел. А тут дожди вдруг пошли, холод, сырость, решили они теми дровами печку протопить, да так и угорели. Вроде и всë, да не всë. Кто сочтëт, сколько таких вещей по этим землям разошлось? Вторые-третьи хозяева того знать не знают.
— Постой-ка, — сказал Узар, биолог. — А наш Уру-Фин, он же с тем самым Уру-Фином из одной деревни. Много у них там Уру-Финов?
— А это он и есть, — Ильсор пожал плечами.
Узар осторожно положил недоеденную морковку подальше от себя, как будто она могла взорваться.

@темы: ТЗЗ, Волшебная страна, фанфики

---

А отдыхать мы с мухами и тараканами из моей головы будем так

---

---

Я получу от Гудвина



А вы?
Подарки выдаются в визитке команды Изумрудного Города!

@темы: Волшебная страна

---

---

Ну блин, бойтесь сбычи своих мечт.
Родители приболели, НГ вдвоëм с деточкой.
Забила хуй на всë, расчехлила боезапас алкоголя. Стоило только начать, блин.
Ощущения от резкой смены курса праздников примерно такие
youtu.be/bZdJylSUSbA?si=DiiyjqhRrpsOg9By

@музыка: Галич, Запой под новый год

@темы: апстену, дурдом

---

Название: Присмотреть за тобой
Жанры: слэш, драма
Предупреждения: Временная смерть персонажа, Даб-кон, Упоминания наркотиков
Другие метки: Все живы / Никто не умер
Описание: Михе сообщают, что Андрей умер не без помощи наркотиков.
Примечания: Вдохновлено заявкой I.811 на weird ass shit fest, которую я переврала, как водится, и немного I. 780
I. 811
Чтобы заставить Мишу бросить наркоту Князь инсценирует собственную смерть от передозировки.
Сам прячется, но потом приходит к Мише, забухавшему от горя. Тот думает, что Андрей ему мерещится. Перед Князем выбор - навсегда уйти из его жизни, чтобы тот так и считал его мертвым или признаться.
I. 780
Горшок постоянно называет Князя Андрюшенькой.
Рассказ Папы Хэма, который Миха помнит так же смутно, как и я fb2.top/tam-gde-chisto-svetlo-191724/read/part-...

До Иркутска доехали в мрачном молчании. Пили невесело, без тостов и баек.

И в гостинице как-то тихо расползлись по номерам.

Миха не спал всю ночь, сидел на узкой койке, поджав колени к груди, курил, нарушая все правила, засыпая пеплом постель. Бобëр не звонил, а самому звонить было боязно. Перед глазами маячила порванная в мясо, вывороченная рука Князя. Рука, на которой было так приятно засыпать, прижавшись щекой. Которая могла обнять, притискивая к груди, а могла взять в стальной захват. Кровь, всюду кровь на грязном полу, на грязном стекле, Миху трясло от омерзения, словно вся эта грязь, с угольной копотью, плевками и окурками, плескалась теперь и в той крови, что ещё пульсировала в жилах Князя.

К утру он изгрыз все ногти, искусал кисти, расцарапал предплечья. Кидал взгляды на пустую соседнюю кровать. Сидел, скрючившись, сжавшись в комок, с головой закутавшись в одеяло, пока Балу не выманил уговорами на завтрак, сам поднявшись ближе к обеду.

Чёртово тело требовало еды, урчало желудком, едва почуяв столовские запахи. Миха не глядя пихал в себя потерявшую вкус еду, спроси - не вспомнил бы, что это было. Рядом с похоронными рожами жевали Реник и Балу. Молчали, Миха боялся спрашивать, а они? Боялись сказать? Знали что-то?

Всё-таки кое-как договорились вчетвером с Пором выползти в город за бухлом и сигаретами. На улице стало легче, отпустила тяжесть, как плитой придавившая с тех страшных минут в поезде. Лютый мороз при пробирающем ветре отрезвлял, возвращал в реальность. Злое, выжигающее глаза солнце и воздух такой ледяной, что как будто нечем дышать. Добежали до ближайшей точки, затарились и опять так же бегом назад, ввалились в гостиницу, разгорячëнные, почти радостные, прямо в холле начали пить ледяное пиво, пошучивая, что ща примëрзнут к бутылке. Заговорили о предстоящем концерте, кто и что будет петь вместо Князя. В ноты попадали все, но два часа глотку драть никто не был готов. Миха опять помрачнел - то ли обидно, что Андрюхи всего полдня рядом нету, а его партию уже делят, как бабкино наследство, то ли страшно, как будто его уже на самом деле нет. Тошнотворная тьма подкатила к сердцу, заныли вены. Он с тоской оглядел публику в холле - девушка-администратор за стойкой дула губы, охранник пытался запретить распивать, Поручик взял его в оборот. Семейство с чемоданами дремало, ожидая чего-то. Никого похожего на дилера. В конце холла нелепая и уродливая табличка указывала на бар.

- Мих, - Реник дёрнул его за рукав. - Князь, короче... Бобëр...

Миха замер.

- У него в крови, говорит, крови почти не было, водка да хмурый, ну и... Сердце не выдержало. Тело сразу в Питер отправят после следственных мероприятий.

Бутылка выпала у Михи из руки. Пальцы разжались, ноги подогнулись. Он вдруг ткнулся Ренику в плечо и зарыдал. Потом поднял мокрое лицо и спросил:

- Хмурый? Почему хмурый? Откуда?

- Почему - это тебя спросить надо, - с неожиданной злостью отозвался Реник. - Ты его в это дело втянул.

- Но он же говорил, что не прëт его... Я бы знал...

- Он не хотел, чтоб ты знал, говорил, что по отдельности вы справитесь, а вдвоём будет как с Анфисой.

- Какого хуя он...

- Мих, уже не спросишь, - устало ответил Реник. - Бобёр сказал, что тело в Питер, короче, а мы после концерта. На похороны надо собрать, на памятник, родителям там... А неустойка сожрëт что осталось.

Губы онемели, и Миха даже сказать не мог, насколько это хуёвая идея. Не помня себя, видя только темноту перед глазами, он дошёл до номера и рухнул на кровать.

*

- Реник, это что сейчас было? - вскинулся Балу. - Откуда у тебя столько интересных новостей?

- Пока вы ссытесь, я позвонил Бобру, - Реник поправил очки. - Потому что понимать надо, что происходит.

Помолчал многозначительно, потом хлопнул Шуру по плечу.

- Нормально всë, доктор пришил ему ручку и скоро вышлет нам. А Михе не мешало бы задуматься о своём поведении. Он, сука, виноват по самые гланды, себя не бережёт, так ещё чуть Князя не угрохал. Шоковая терапия, понимаешь, да?

*

Он лежал, и мысли в голове крутились.

Андро не ставился - Миха мог бы поручиться, не было таких потаëнных мест на этом теле, куда Миха бы не заглядывал. И не нюхал - ничего такого на лице. Закидывался? Наверно, Миха бы заметил. Если бы сам не был под тем же самым, не скользил по поверхности реальности.

Он ударил по тумбочке раз, другой, вскочил и набросился на ни в чëм неповинный шкаф. Сбросил на пол лампу, дëрнул шторы, получил по башке карнизом.

- Сука, Князь, за моей спиной!

Бешенство накатило с новой силой. Въебать бы ему сейчас! Миха занёс ногу, чтобы пнуть тумбочку, и замер на половине движения.

Ведь его нет. Совсем нет теперь. Есть ещё где-то тело, но скоро и того не будет. Покажут мельком и зароют, не дав по-настоящему проститься. Ни обнять напоследок, ни поцеловать как хотел бы. Миха бросился на кровать, обхватил подушку и завыл.

Как же так?

Смерть от этой отравы была не новостью, косила людей рядом, и Миха понимал, что рано или поздно кончит так же. Но что хмурый отнимет у него Андрюху, Андрюшеньку, вот так, что Андрей не уйдёт, вымотанный борьбой с Михиной зависимостью, а совсем пропадёт из этой жизни... Как это вообще - его нет? Это невозможно, он ведь есть где-то там, есть же?

Нет.

В голове не укладывалось.

Его улыбка, полная жизни. Весь он такой - крепко сбитый, плотный, настоящий. Стоило представить, что всего этого не будет, рядом разверзалась чёрная дыра размером с половину Михиной жизни и начинала стремительно затягивать в себя оставшееся.

Что дальше? Ледяная пустота по левую руку? Оборачиваешься, чтобы поделиться концертным драйвом, или там по привычке занять сотку, да мало ли, с чем они друг к другу... с поцелуйчиками, невесело усмехнулся Миха. И пустота скалится в ответ: дурачок. А ведь он сам, своими руками. Своими руками первый раз колол. Убеждал, уговаривал, обещал, что будет неебически круто. Анфиса - сама просила, Андро - отказывался и упирался, вмазался-то в итоге ему назло, чтоб доказать, хуйня, мол, и говно. Хвастался потом, как легко ушёл. Врал, получается.

Миха уставился на собственное мутное отражение в полуоторванной дверце шкафа. Ты это, всё ты. Убийца. Подсадил. Довëл. Срался с ним - до последней минуты. Олей в нос тыкал - она, мол, смогла то, чего все вы столько лет не могли. Всеми словами, всем видом показывал: Оля лучшее, что случалось в его жизни. А не ты, Андрюшенька, отдыхай.

Теперь-то точно отдохнёт.

Последнее, что сказал ему, - гадкое, обидное. И теперь уже не исправишь, ничего, не скажешь, что ляпнул сгоряча. Что сам на себя в обиде был, совесть замучила, вот и взбесился, начал ядом плеваться. Что никакая Оля не заменит. Пройдёт Оля, а Андрюша останется.

Не останется Андрюши. Как теперь на Олю-то смотреть? Опять тебе кто-то другой виноват...

Миха то замирал, обняв подушку, то метался по номеру, как зверь в клетке. Завтра концерт. Придётся объявить - самому, он же самый близкий, не Балу и не Пор, с которыми начинали, и уж тем более не Ренегат. Которого теперь видеть не хотелось, хотелось растерзать и закопать поглубже. Прав был Бобёр, доверив передать такое сессионнику. С остальными ещё Михе жить.

Или... Откуда Реник знал о Князе то, чего не знал он, Миха? Видел следы в укромных местах тогда, когда сам Миха их видеть уже не мог? А Дюша ставился уже? Спелись, снюхались у него за спиной? Свято место пусто не бывает? Он ударил подушку раз, и другой, и третий в припадке запоздалой ревности.

- Шпëхался с ним? - зло спросил у подушки. Отшвырнул её, пнул под кровать. Утëрся рукавом, зло затянул развязавшиеся шнурки гада, едва их не оторвав, и отправился пить в тот самый паршивый бар.

Там было мерзко. Неуютно. Беспокойно. Слишком яркий свет и слишком громкая музыка. Продавали палëнку за неадекватные деньги, а на закуску - пирожные с поплывшим кремом, по ходу ночевавшие здесь же, на резных бумажных салфеточках. И ещё сюда притащился Реник. Поколебался. Миха указал ему на место рядом.

- Шпëхался с ним, да? - притянув Реника за грудки, спросил Миха зло. - Не уследил за ним, да?

Буфетчица подозрительно на них уставилась.

Реник попытался отцепить Михины руки.

- О покойных либо хорошо, либо ничего.

- Ничего? Значит, было, да?

- Ты что от меня сейчас хочешь? Скажу "да", и он воскреснет, оправдываться прибежит?

- Сука! - рявкнул Миха, отталкивая его вместе со стулом.

- Я охрану позову! - заорала буфетчица.

- Нормально... нормально всё у нас, - Реник подобрал с пола очки, нацепил на нос и снова подсел к Михе. - Поздно ревновать, о себе подумай, как бы следом не отправиться.

И сам понял, что зря это сказал, потому что в Михиных глазах промелькнуло "а что если..."

- Миша, ну как с тобой говорить? - спросил Ренегат с каким-то отчаянием.

- Ты же совсем его не знаешь, - жалобно отозвался Миха. - Ты не понимаешь, как у нас. Тебе бы кусок от него урвать...

Он сам не понял, как из него полилось это всё, да ещё перед кем... Как Андрей сидел на дальней парте, уши просвечивали розовым, а отрастающая на макушке щетина нестерпимо блестела золотом, хоть и была русой. Как она приятно ощущалась под руками, когда проводишь по ней, упругой, чуть колючей. Как моментально у них всё сложилось, стоило только чуть приглядеться друг к другу. Какой Андрюша был романтик, нежный, влюбчивый, ранимый. Они оба тогда постоянно влюблялись, хотя были друг у друга: в девушек, в облака, в истории красивые. В Князя Миха влюблялся по десять раз на дню, потом уже реже, привык, и вот до чего дошло...

Реник сидел, жадно впитывал это всё, как сухая земля редкий дождик. Как будто было ещё какое-то будущее, где он мог на что-то рассчитывать.

"Андрюшенька" и "Дюшенька" всё чаще всплывали в речи вместо привычного "Андро". Захлебнувшись в словах и эмоциях, Миха замолчал, лишь иногда порывисто взмахивая руками в такт несущимся мыслям, а потом и вовсе затих, сидел, не в силах встать и отправиться в номер со второй пустой кроватью, где будет один-одинëшенек. Уж лучше этот мерзкий бар и проклятый Реник.

В чëм сам скоро и сознался.

- Помнишь, у Хемингуэя рассказ такой был? Я не понимал раньше, а теперь понял. Понял теперь, да. Бывает вот так - раз - и поймёшь, потому что сам теперь такой.

Снова помолчали.

- Ведь если он не ставился, а закидывался, он же дольше продержаться должен был, да?

- Миш, эта дрянь отняла у него последний шанс. Руку пришили, а сердце не справилось, ты слышал меня вообще?

- А может, Бобёр напутал? Ты позвони ему, а? - зачастил вдруг Миха. - Вдруг он напутал, или ты не так понял, связь плохая. А он там... Ну сердце, ну разряд там, ну в коме, в конце концов...

- Вот сам и позвони.

- Да что тебе, жалко, сука? Ты куда пошёл?

Махнув рукой на сбежавшего Ренегата, Миха продолжил пить.

*

Он пришёл в себя на кровати в своём номере. Из памяти совершенно стëрлись половина вечера и то, как он здесь оказался. Было душно и жарко - топили в гостинице на совесть. Пить хотелось ужасно. Прошлëпав в ванную и напившись из крана, он вернулся и обомлел.

На второй кровати, всё ещё не разобранной, лежал Князь. Бледный, осунувшийся, синеватый в свете луны.

- Андрюш... - севшим голосом позвал Миха. - Андрюш, ты чего тут делаешь?

Андрей приоткрыл один глаз.

- Присмотреть за тобой попросили, помереть спокойно не дадут.

Он зевнул.

- А надолго тебя того... отпустили?

- В смысле - надолго?

- Ну, присмотреть?

- Скоро отдам тебя твоей Оле, не бойся.

- А другие тебя видеть смогут?

Андрей открыл оба глаза и задрал бровь.

- А вот сейчас я не понял. Ты опять про своё "пиши стихи и не высовывайся"? Сейчас на сцену не пустишь под предлогом, что я покалечился, а потом уже и привыкнут все?

- Андрюшенька, - у Михи голос задрожал. - Я не представляю, что на сцене без тебя делать буду. Что в жизни без тебя делать буду. Побудь со мной хоть так. Я ж уже собирался - вместе с тобой. От меня как будто кусок оторвали и кровь вытекает, - он бухнулся на колени возле кровати, схватил Князя за руку, неожиданно тëплую и крепкую. Забинтованную от локтя до кисти.

- Мих, рука!

- Ты же не бросишь теперь меня? Я думал, раз ты умер, я тебя больше не увижу, а тебя отпустили ко мне, да?

- Раз я ...умер? - Андрей присел, вгляделся в него.

- Ты не понял ещё? - спросил Миха. - Я читал, так бывает, душа выходит из тела и не понимает, знаешь, да?

- Мих, - Князь прижал к себе косматую головушку, притиснул к груди, в которой ровно стучало сердце. - Меня из больницы отпустили. Я на поезде приехал, сумка под кроватью. И Бобёр со мной. Кто тебе сказал, что я умер?

- Лось. Сердце, говорит. И тело в Питер. Я утром проснусь, а тебя нет, да?

Миха переполз к Андрею на кровать, забрался под бок и принялся целовать - сперва осторожно, потом всё яростней и настойчивее, забрался сверху.

- Мих, осторожно, рука! Мих, мне нельзя сейчас, я реально чуть не окочурился, Мих, хватит!

- Это же сон, да? - легко преодолевая его попытки сопротивления, Миха потянул вниз трусы. - Как давно я тебя не это... Дурак был...

- Мих, не надо, ну...

- А вдруг ты мне больше не приснишься?

- Мих! Я живой, я никуда не денусь, у меня рука...

- Конечно, никуда не денешься, я тебя не отпущу, - продолжая целовать и ощупывать его всего, благо отсутствие чего-либо, кроме трусов и повязки на руке, позволяло. - Ренику своему сниться даже не смей. Ты мой, мой призрак, тебя за мной присматривать послали. Это я виноват, сам подсадил тебя на хмурый, так что являйся мне, Дюш... - горячечно шептал он, избавив Князя от трусов. - Хоть присматривать, хоть совестью мучить...

- Мих, я так надеялся, что этот день никогда не придёт, - закрывая лицо здоровой рукой и стараясь отодвинуть подальше от буйного Михи больную, горько сказал Андрей. - Ты меня не слышишь совершенно. Я живой, но ты меня добьёшь. Я не хочу, я не могу, Мих, а у тебя, похоже, бред: умер, подсел, изменил... Прав был Балу, что ты когда-нибудь изнасилуешь меня в невменозе, а я, дурак, ему рожу набил...

- Я бы никогда, Андрюша, - входя в него по сомнительной смазке из слюны, зашептал Миха. - На самом деле, никогда бы, но вдруг ты мне так не приснишься больше?

Это обида их сейчас говорила голосом явившегося ему призрака, понял Миха, но выпустить Андрюшеньку из рук физически не мог. Тот больше не сопротивлялся, только всхлипывал, охал и стонал под резкими, грубыми ласками - не сдерживался Миха, отрываясь, понимая, что это последний раз, брал всё, сколько мог унести. Целовал жадно, метил шею, плечи, ключицы, чего никогда не позволял себе при жизни. . Это затянулось надолго - наверно, добавил-таки что-то к алкоголю в сраном баре. Наконец кончил, толкнувшись особенно глубоко и впившись зубами в шею. Андрей лежал, раскинувшись, покрытый холодным липким потом, и никак не реагировал.

- Наказание моё, - прижавшись к нему крепче, прошептал Миха. И заснул - прямо на нём, не выходя, в успокаивающем родном запахе.

*

- Мих, слезь пожалуйста... Да слезь же ты, обоссусь сейчас... - Князь пытался выбраться из-под него, но прежних сил в его теле, похоже, не осталось.

Миха ошалело глянул на него и нашёл в себе силы чуть отстраниться. В свете дня Андрей выглядел ещё более жутко, чем вчера при луне. Бледный, измученный, с вылезшей щетиной. Спутанные волосы свисали, а не торчали задорным ёжиком. Под глазами мешки, на шее ожерелья засосов.

- Мих, я ссать хочу, сука, пусти!

Миха, наоборот, сграбастал его крепче.

- Живой! Андрюха, живой!

- Блядь, не отпустишь - сейчас очень сильно в этом убедишься.

Миха пустил его наконец. Андрей поднялся, покачнулся, но устоял, схватившись за подоконник. Изголовье-изножье-стеночка, а там и дверь ванной.

Князь вернулся, сел рядом на кровать и закурил. Миха переполз, устроился головой у него на коленях. Постепенно осознавая вчерашнее, виновато уткнулся носом в тëплый живот.

- До саунд-чека два часа, тебе поесть ещё надо, - роняя пепел Михе на спину, пробормотал Андрей. Зажал сигарету зубами, принялся перебирать Михины спутанные пряди. - Реник, сука, ебанулся конкретно. Все мы, Мих, по ходу, ебанулись.

- Андрюх, а чë ты куришь, тебе разве можно - с рукой? - чуть поворачиваясь и осмеливаясь поглядеть на него одним глазом, спросил Миха.

И Андрей невесело засмеялся.

@темы: фанфики, Король и Шут

---

Название: Сашей назовëм
Фандом: Король и шут
Пейринг: Миха/Андрей, ОМП/Андрей
Жанры: драма
Рейтинг: NC-17
Предупреждение:
Описание: Исполнение заявки на weird ass shit fest
I. 716 Чижик Андрей залетает от какого-то левого Альфы в Тамтаме пока пьяный бесился. Группа в ахуе, Миша ревнует и злится.
Примечания:
В работе упоминаются намерение сделать аборт и вероятность секса с несовершеннолетним
Посвящение:
За идеи спасибо коллегам с феста
Нет, нет, он даже думать не хотел...
Не получалось.
Наверно, беспокойство за друга выглядит как-то иначе. Не как бешенство от воображаемых чужих рук на Князевом теле. И не только рук.
Он глушил это беспокойство выпивкой, потом Анфисой, потом кое-как забылся в обнимку с ней в общей хате на Миллионной, на убитом матрасе.
Утром выполз на кухню попить водички, оставив тëплую, сонную Анфису, и собирался вернуться к ней под бок, но в туалете обнаружился блюющий Князь. Волосы в чëм-то слипшемся, странное пятно на шее. И такое зло взяло Миху, что он выпалил:
- Залетел, что ли, от дружков-то своих?
Андрей поднял на него глаза, и столько там было всего, что Миха отшатнулся и поспешил укрыться в комнате.
Князь потом отловил его днём на балконе, сунул под нос какую-то бумажную ленточку с двумя полосками.
- Эт чë?
- Накаркал ты, Мих. Залетел я. От своих дружков.
Андрей смял бумажку и сунул в карман. Вид у него был нездоровый и перепуганный.
- Ты, сука, чë?.. - вытаращился на него Миха, пытаясь высмотреть хоть какую-то выпуклость на тощем животе.
- Через плечо, - хмуро ответил Князь.
- Кто? - страшно прорычал Миха, притискивая его к стене. - Кто, я спрашиваю?
- Н-не знаю....
- Найду и урою, - пообещал Миха.
- А если Альберт? - Андрей весь сжался. - Тогда мне пизда и небо в клеточку. Не ищи, не надо. Я аборт сделаю.
- Я ща с тобой самим аборт сделаю! - заорал Миха. - Ты человека убить хочешь?!!
Князь аж присел. Потом выпрямился.
- А ты хочешь, чтоб все узнали, что я за бета? Чтоб я с пузом в Тамтаме скакал?
- А они, по-твоему, не поняли ещё? Распиздят про тебя хоть сегодня.
- Блядь... - Андрей постучал себя по лбу. - Мне и кормить его нечем, и врачу заплатить нечем...
- Какому, блядь, врачу?! - рявкнул на него Миха. - Ещё раз, блядь, услышу!
- А ты кто такой вообще, чтобы мне указывать? Я к тебе как к другу, а ты? - вдруг окрысился Князь.
- Это я кто такой? - взвился Миха. - Забыл, что мы с тобой - одна голова?
- А ты не забыл? Иди Фису свою лечи! - заорал Андрей. - Ты его растить будешь? На тебя в Тамтаме будут пальцем показывать? Ты готов с ним вечерами сидеть вместо тусы? Сможешь при нём не вмазаться?
Миха уже занёс руку для удара, но вспомнил, что Князь в положении, руку опустил, сплюнул и ушёл.
*
- Фиск, - толкнул он сонную девушку. - А ты б мне сына родила?
- Родила бы, Мишенька, для тебя бы я что угодно.
- Только мы завяжем сперва, а то кто ж получится? Не мышонок, не лягушка.
- Завяжем, Мишенька, обязательно завяжем. Мы ж не нарики.
- А как бы мы его растили?
- Ну, у меня мама готова, - Фиса зевнула и потëрлась об его плечо. - Она внуков хочет. Пока кормлю, здесь, а потом к себе бы увезла...
Миша оттолкнул её и встал. Он сам рос то у родителей, то у бабушки, и там, и там чувствуя себя ненужным.
*
Но слова о маме запали ему в голову, и днём он оказался у муси.
Лежал у неё на коленях, пока она перебирала ему волосы, думал, думал, и вдруг выдал кусок из середины мыслей:
- Мусь, Дюха на аборт деньги ищет.
- Ну вот уж я не ожидала, - удивилась муся. - Андрюша парень ответственный, я думала, он со своими девочками аккуратный. Это же беда такая, Миш. И человека убить, и, может, не родить никогда потом.
- Вот и я ему говорю - ты ж человека... Мусь, при чëм тут девочки? Он сам залетел, - Миха от гнева аж приподнялся.
- Миш, - муся смотрела на него как-то странно. - Миш, погоди. Я, конечно, подумывала, что за дружба у вас такая странная. Говорю себе: парень, да ещё бета, выдумываю всё себе. Ты давно узнал?
- Утром сегодня.
- Что он омега.
- А, давно, ещё в училище.
- Так что же, у меня теперь внук будет? - ласково гладя его по голове, спросила муся. - Вы с училища вместе? А девушка твоя, Анфиса, как же? Я как-то от неё внуков ждала. А здоровье ваше? Вы же пьëте, курите... - это она про остальное ещё не знала.
Миша пыхтел и бурлил, пока она это всё говорила, а потом выдал:
- Ну он же парень, мусь! Парень, понимаешь, да? Я ему так и сказал - ты не такой, как они, думал, он нормальный, а он... С кем попало... Нагулял... Омега, блин! Как все они!
Миша чуть не плакал.
Муся сидела молча, в шоке.
- Андрюша? С кем попало? От тебя гулял? - пролепетала она. - А он точно не твой?
- Как он может быть мой, если я в него ни разу не совал?! - в сердцах рявкнул Миша, резко садясь.
- Миша!
- Что "Миша"?!
- Миш, - обнимая его за плечи и притягивая к себе, тихо сказала муся, - а может, и плохо, что не совал? Ты ж любишь его, Мишенька.
- Мусь, ты чего?
- Я не отец с этими его... Я хочу, чтоб ты счастлив был. А с ним рядом ты другой совсем. Но ты сам, конечно, думай. Забирай-ка ты Андрюшу к себе, а маленького воспитаем, как своего, и другие у вас ещё будут.
kion.ru

Михе казалось, что он куда-то проваливается. Летит на безумном аттракционе. Как будто снова, как в детстве, муся что-то разрешила ему, и оказалось можно думать о своём друге то, от чего так долго отгораживался. Что можно любить мужчину. Что мужчина-омега - это не грязное клеймо, а связавшийся с ним - не сам извращенец. Что можно принять Андрея - и себя - после того, что он выкинул...
Голова гудела. Это было слишком, это было непривычно, неприемлемо.
Миша вернул отяжелевшую голову мусе на колени, и она всё гладила и гладила его, пока он не заснул.
*
Вечером Миха притащился в Тамтам. Впервые без настроения, в надежде это самое настроение вернуть. От самой арки начались знакомые рожи, он здоровался, жал руки, хлопал по плечам, обнимался, обменивался новостями и представлял, как вот сейчас скажет: "У нас с Князем будет сын". Или дочка. Что такое мелкий брательник, он представлял, а девочка казалась неземным существом, сказочной феей какой-то. С голубыми Андрюхиными глазами. Или оловянными, как у этого урода, скребануло по нервам, стоило увидеть ненавистного альфу.
- Здоров, Миха, как сам, - тот протянул руку.
- Пойдём отойдëм, - хмуро предложил Миха, не принимая руки.
Удивлëнный Фашист потянулся за ним.
- Чë скажу тебе, - Миша притянул его за ворот поближе. - Чтоб я тебя, сучëныш, рядом с Князем больше не видел. И пиздюка твоего мелкого. Понял, да?
- Не понял, - Фашист попытался отцепить Михины руки. - Чë вообще сейчас было?
- Чë было? Не понял, да? Дурак совсем, да? Выебал, ребёнка заделал и нахуй послал?
- Кто кого выебал? Какого ребёнка? Князь тут при чëм вообще?
- Князь при чëм? - Миху несло. - Думаешь, если парень-омега, так можно валить и трахать, на пару с мелким твоим, или сколько вас там вчера было? Мой он будет, понял? И ребëнок мой, не отдам, просëк?
- Хуйня какая-то, - Фашист настойчиво пытался отодрать Миху от себя. - Не знаю, кто из вас с Князем кого ебал, а мы вчера его в парке на центрифугу запустили, сам попросил. Я, говорит, каждый день перед репой катаюсь, тренированный дохуя. Короче, катался, пока мы сторожа искали, запустить запустили, а выключить не могли. Заблевал там всё и всю дорогу блевал, пиваса дëрнет - и блевать, только продукт переводил. Угашенный был, вот как ты сейчас. К мамке ехать постыдился, попëрся к вам.
- Это я, бля, угашенный? - недавние разговоры, что он торчок и ребёнка проебëт при случае, всплыли в голове, беся ещё больше. - Ты сам-то кто, жлоб? Пива ему жалко! Ему вообще ща пива нельзя, и на карусель нельзя, ублюдина! Как хер свой совать - так пожалуйста, а как заботиться - так нет?
- Да отъебись ты от меня! Гандон упоротый! - Фашист наконец толкнул Миху по-настоящему, и в этом была его ошибка.
Завязалась драка. Миха дрался отчаянно и грязно, укусил врага за нос, но и сам огрëб, пока их, шумно дышащих и разъярённых, не растащили. Балу и нарисовавшийся откуда-то Андро уволокли его под вопли "заберите своего бешеного", посадили на грязные ящики за ближайшим магазином, приложили снег к синякам.
Миха смотрел на Андрея, и представлял, как всё у них будет хорошо, куда они поставят кроватку, а потом ляпнул:
- Сашей назовём.
- Кого? - спросил Балу.
- Сына. Или дочку. Хорошее же имя для ребёнка.
- Какого?.. - глядя то на одного, то на другого, обалдело спросил Балу.
- Никакого, - отрезал Князь. - Нет никакого ребёнка.
- Суууука! - взвыл Миха, зверем кидаясь на него. - Когда успел?!!
Они валялись по грязному снегу, мутузя друг друга, а Шура безуспешно пытался их растащить.
- Нет, и не было, - шипел в лицо Михе Андрей. - Напиздел я тебе, а ты, дурак, поверил.
- А тест этот твой?
- Чë, трудно две линии на бумажке провести?
- Ну ты мудак, - оттолкнул его от себя Миха и демонстративно вытер руки о штаны. - Даже мараться о тебя неохота.
*
- Чë-т пиздец ты устроил, Мих, - сказал неделю спустя Балу, когда они курили на лавочке у подъезда. - Князь гасится, Лëшка с гитаристом своим посрался, а знаешь, почему?
- Знаю, - хмуро ответил Миха. - Он нас с мусей слышал с пятого на десятое, заявил, что если я мудак, он о Князе позаботится, а так-то ещё на Лося подумал, доебался до него.
- Альберта вон наказали из-за тебя, их группу Сева только согласился на сцену пустить. Они даже название почти придумали - и гитариста проебали. Обещали тебе морду набить. Ты как придёшь в Тамтам...
- Когда я ещё туда приду, мне ж Фиска всю рожу расцарапала, чуть без глаза не оставила, - Миха махнул рукой, прочертив линию огоньком сигареты. - Остынут. Или Альберта выпустят.
- Князь тоже не ходит, думает, докапываться будут или затащат куда-нибудь. Поговорил бы ты с ним...
- Вот Шур, ты сказал "поговори", а мне послышалось "трахни".
Балу заржал.
- Давно пора, Мих. А вы придурки оба. Трахни ты его уже, хватит кругами ходить. И пометь. И придёте вдвоём, а вдвоём вы такая сила.
- Шур, а с кем он... ну... это... Слухи ж ходят, небось?
- Да ни с кем он, тупая твоя башка. С фанатками какими-то через раз. Сам не рад, что напиздел. Думал, смешно будет, а потом прихуел знатно. Сидит там в соплях весь, хуже тебя. А припрëшься - сопли подберёт и пошлёт тебя нахуй, что ты, не знаешь его? Но ты иди, иди.

@темы: фанфики, Король и Шут